Алёшка (рассказ)

Как пишутся рассказы? Иногда они приходят в снах. Как этот, «Алёшка». Полгода не записывала его – а сюжет не покидал. Пришлось сесть за компьютер. 

Алёшка

Отделение, где предстояло лечиться, Ирина нашла быстро: здание стояло в красивом парке отдельно от других корпусов. Ирине показалось, будто приехала она не в больницу ложиться, а устраиваться на отдых и лечение в санаторий. В таком месте отделение расположили не зря: больным с нарушениями костно-мышечной системы полезно много гулять, разрабатывать суставы, разминать свои косточки.

В регистратуре встретили приветливо, оформили быстро. Палата оказалась маленькой, одноместной. И это тоже понравилось Ирине. Давно мечтала побыть в уединении.

Работа ответственным секретарем редакции районной газеты, выходившей трижды в неделю, заставляла часто бывать на мероприятиях, постоянно искать информацию, редактировать тексты, фотографировать, общаться с многочисленными людьми, заниматься дизайном газетных полос и еще многими вещами. У журналистов не бывает выходных, и рабочий день – ненормированный. Даже ночью Ирина могла думать о том, как лучше подать материал на тематической страничке, чем бы удивить читателя в новой статье или какие детали могут задеть его за живое.

Иногда они с мужем встречались только поздно вечером.

– Скоро забудем, как выглядим: видимся только по ночам, и чаще – в снах, – шутил Валерий.

Шутка выходила грустной: в ней содержалась приличная доля правды.

Валерий тоже проводил много времени вне дома. Служба в милиции оставляла редкие выходные, которые не всегда совпадали с часами отдыха жены. Они вращались среди людей, выполняли какие-то задачи, что-то решали и разрешали. Уединенность и свобода с некоторых пор стали роскошью.

Ирина подумала, что организм просто засопротивлялся нагрузке и специально «заказал» себе этот болючий остеохондроз. А вернее, возможность наконец-то остановить каждодневную спешку, оглянуться на прожитое. Вся ее жизнь, заполненная рабочими хлопотами, теперь, на фоне боли, казалась пустой и суетливой. Они с мужем упускали из виду что-то очень важное, может быть, главное в жизни.

Эти мысли давно не давали покоя. Но только сейчас оформились во что-то более точное и понятное.

По вечерам, а иногда с утра, забегал муж, приносил свежие груши, яблоки с дачи родителей, ее любимые сладости, делился последними новостями. Она слушала Валерия и улыбалась: больничные стены так прекрасно отдаляли от всех этих происшествий, возмущений из-за низких заработков, праздничных фейерверков и зарубежных гостей. От всего того, что насыщало жизнь. Ни остановиться, ни заглянуть внутрь себя и прислушаться к тому, о чем давно сигнализировало тело.

И вот на тебе: палата, тишина и самый болтливый собеседник – кудрявый клен за окном. А из самых свежих новостей – старые диагнозы, количество употребляемых таблеток и поставленных капельниц да некачественная еда в столовой.

Но сегодня Ирине было вовсе не до еды: она увидела маленького мальчика. Его привела и усадила за стол у окна санитарка. Эмоциональный разговор соседки по столу стал почти невидимым фоном для иных эмоций.

Перед глазами Ирины, как кинокадры, поплыли рисунки: ребенка сначала разобрали по частям – руки, ноги, шея, туловище, головушка, а потом снова собрали. Но сделали это небрежно, в результате чего части тела прилепились друг к другу сикось-накось, перекрутились и изогнулись.

Ирина повела рукой в воздухе – так тело отреагировало на желание смахнуть с сознания жуткие видения. Поднимая слетевшую со стола салфетку, спросила у соседки:

– И кто этот мальчик?

Та заметила неожиданную реакцию Ирины, какая-то догадка вызвала кривоватую улыбку на ее лице с маленькими живыми глазками. А вслух женщина сказала:

– Это Алешка. Из детдома. Родители бросили. Два дня назад его доставили в реанимацию в тяжелом состоянии. А пару часов назад отправили сюда, восстанавливаться силы.

Такая осведомленность соседки в очередной раз удивили Ирину: есть же люди, которые всегда все про всех знают. Вот им бы пойти в журналистику, добывать информацию.

– Несчастный ребенок. Врачи говорят, что с таким диагнозом живут недолго.

Соседка еще что-то тараторила, но мысли Ирины свернули в иную сторону. Ей почему-то нестерпимо захотелось обнять мальчика, приласкать, пожалеть. Она наскоро что-то забросила в рот, не ощущая вкуса еды, и подошла к столу у окна.

– Тебя Алешкой зовут?

– Да.

– Сколько тебе лет?

– Пять.

– А я – Ирина.

Мальчик как-то совсем не по-детски взглянул на нее.

– Я знаю.

Бровь Ирины удивленно взлетела вверх. Но она тут же подумала, что в больнице несложно узнать, кто ты и от чего лечишься, – словоохотливых санитарок и пациентов хватает.

 Ирина пригласила мальчика приходить к ней в гости.

– Я в четвертой палате лежу, – сказала на всякий случай.

– Знаю. Я приду, – ответил Алешка.

Он пришел к ней почти сразу после обеда. Взобрался на кровать. Деловито рассмотрел, складывая в аккуратную стопку, книжги и журналы, которые валялись на одеяле.

– А ты читать умеешь? – спросила Ирина.

– Пока нет. Но старшие ребята показывали мне буквы.

– Хочешь научу?

Глаза ребенка сверкнули неподдельным интересом.

– Круто!

С этой минуты Ирина почти не расставалась с Алешкой. Они изучали алфавит, выдумывали разные игры, разговаривали и прогуливались по парку.

Ирина попросила мужа купить мальчику машинку и несколько конструкторов.

– Понимаешь, Алёшка сирота, из детдома, – объяснила она. – Здесь лежат в основном взрослые, ему даже поиграть не с кем. И игрушек нет.

Валерий выслушал молча. На следующий день Алешка уже восторженно принимал подарки. От избытка чувств он бросился Ирине на шею:

– Я знаю, ты моя мама!

Слова хлестнули, как плеть: щеки Ирины залились краской, в глазах появились слезы.

Она в самом деле могла быть мамой мальчика. Или девочки? Примерно такого же возраста. Но тогда выбор сделала не в пользу маленького человечка, который почти два месяца жил в ней. Ей было двадцать четыре года, она только-только осуществила мечту – поступила в университет. У молодого мужа как раз не складывались дела на работе, и его зарплаты едва хватало, чтобы оплачивать съемную квартиру и как-то питаться. Ребенок никак не вписывался в их планы…

– Нет, солнышко, я не твоя мама. Но я очень люблю тебя.

Ирина обняла хрупкое тельце мальчика и почувствовала, как нежность наполняет сердце, теплыми лучиками расходится по телу. Никогда прежде не накрывали ее такие чувства, такое желание оберегать и опекать маленького человечка, дарить ему радость. Она принимала его таким, какой есть, – обиженным жизнью, покалеченным, несчастным ребенком, и чувствовала, что в самом деле бесконечно любит его.

– А можно я буду называть тебя «мама Ира»?

На нее с надеждой и мольбой смотрели голубые глазки. Родные. Которые напоминали голубые глаза мужа.

Ирина согласно кивнула и улыбнулась.

Чем закончится неожиданная дружба? Она не хотела об этом думать. Понимала одно: мальчик стал частичкой жизни, полностью заполнил мысли и душу. Она усаживала его к себе на колени, прижимала к груди и чувствовала, что возвращает себе самое дорогое, что когда-то было потеряно. Потеряно из-за собственной глупости, из-за того, что предала святое.

Как страшный сон, Ирина отгоняла от себя страшные воспоминания, когда она присудила не родиться и не назвать ее «мамой» тому, кто этого хотел. Но рисунки прошлого вставали перед глазами снова и снова, как привидения, которых боишься, но не можешь от них отделаться.

– Ну, чего побледнела? Маленький плодик, болеть сильно не будет, — звучал в ушах голос врача.

Слово «плодик» неприятно зацепило слух. Хотелось быстрее одеться и удрать. Вместо этого Ирина взобралась на гинекологическое кресло.

После местного наркоза боль физическая не сильно чувствовалась. Но что было делать с душевными переживаниями? Они только увеличились, когда взгляд упал на трубки, через которые отсасывались частички человеческого тела.

– Вот и все. Ничего страшного, — наконец констатировала врач. ­– Иногда уже и ручки-ножки видишь – тогда аборт делать неприятно. А тут ничего толкового еще не оформилось. Так что не волнуйся, душа, говорят, вселяется на третьем месяце. Значит, в твой плодик вселиться не успела.

Пыталась ли врач успокоить ее или оправдать собственные действия? Ирине показалось, что верный ответ – второй. Она выпила принесенный ей чай и легла на кушетку, на которой предложили отлежаться «после процедуры». Мысли лениво направились в сторону рассуждений о бестактности таких вот врачей. Кажется, намерения у них самые добрые – успокоить хотят, а получается все наоборот, только усиливают страдания.

Она не ожидала, что переживания будут настолько сильными. По дороге домой раз за разом прокручивала разговор с мужем и увиденное, прочувствованное с час назад.

«Как же душа вселиться не успела, если тот, кто был у меня внутри, дышал, развивался? И если бы не наше с Валерием волевое решение, он мог появиться на свет, увидеть солнце, почувствовать дождинки на щеке, мог страдать и радоваться, – запоздало размышляла она. – Ох, лучше бы уж сердобольные медсестры да врачи молча делали свое дело. Может, легче было бы сейчас».

Ирина пыталась оправдать себя. Но оправдания рождались совсем неубедительные. Тогда постаралась найти дело, которое отвлекло бы от тяжких дум. Со временем успокоилась, переключилась на учебу, чтение, общение с однокурсниками. Через два года ее пригласили работать в редакцию, Ирина перевелась на заочное отделение и с головой окунулась в работу.

Постепенно боль ушла, забылась. Но сейчас казалось, будто она и не уходила вовсе, а просто мирно спала где-то глубоко-глубоко внутри. И вот проснулась, снова сжимает тисками сердце. От нее некуда деться, как и от осознания, что ситуацию исправить невозможно.

Когда два года назад они с мужем решили, что пора бы иметь ребеночка, и отправились на медицинскую проверку, врач вынес жестокий вердикт: детей у нее больше не будет. Впрочем, не более жестокий, чем ее решение променять человеческую жизнь на какой-то диплом-бумажку…

– Мамочка Ирочка! Мамочка Ирочка! – вывел ее из размышлений зов Алешки.

Ирина поспешила на помощь. Несмотря на трудности передвижения, Алешка, как всякий ребенок, любил исследовать новые места, совать свой любопытный маленький носик туда, куда взрослому совать не пришло бы в голову. На этот раз он забрался между деревом и скамейкой, поскользнулся на прелых осенних листьях и завалился так, что не смог самостоятельно подняться.

Ирина с усилием отодвинула чугунную скамейку от дерева, освободила мальчика, взяла на руки:

– Алешка, ну что ты тут забыл!

– Я хотел посмотреть… Там был каштан…

Неожиданно он обнял ее за шею и горячо прошептал в самое ухо:

– Я так тебя люблю! Ты же станешь моей настоящей мамой?

Ирина погладила его по головке:

– Конечно, сыночек, я стану твоей настоящей мамой. И что-нибудь обязательно придумаю, чтобы забрать тебя домой. Но прежде нам нужно потерпеть: дяди и тети иногда долго оформляют бумаги, которые разрешают детям и взрослым быть вместе.

– Потерпим. Ты только постарайся быстрее меня забрать. А то я умру без тебя.

Маленькие ручки еще крепче сжали шею. Ей стало трудно дышать: то ли от объятий, то ли от щемящего чувства любви к этому чужому ребенку.

Чужому ли? С первой минуты, как увидела Алешку, Ирина почувствовала в нем что-то родное-родное. И это ощущение не покидало ее ни на минуту.

Через несколько дней, когда Ирина выписывалась из больницы, она была полна решимости забрать Алешку в свою семью. Но Валерию решение жены не понравилось. Она уговаривала его, каждый день находя новые предлоги. Надеялась, что рано или поздно муж сдастся, и она сразу же приступит к оформлению необходимых документов.

Работа, дом, какие-то пустые хлопоты снова отнимали немало времени. Только через три месяца Ирина отправилась в больницу, чтобы повидаться с Алешкой. Еще на пороге встретила знакомую медсестру.

– Ты к Алешке своему? Так опоздала. Два месяца назад ему стало хуже, забрали в реанимацию. Отмучился, говорят.

Ирина не помнила, как пришла домой. «Снова предала», – пульсировало в ее голове. Она села в кресло, уткнулась в ладони и горько разрыдалась…

– Иришка, Иришка, что с тобой? – муж осторожно тряс ее за плечо.

Ирина открыла глаза и сквозь слезы упрекнула его:

– Я же говорила… Я говорила тебе: давай заберем Алешку к себе.

– Какого Алешку? Родная моя, ты что-то плохое приснила? Иди ко мне.

Валерий, как маленького ребенка, обнял жену и прижал к себе. Она медленно возвращалась в реальность, осознавая, что и свое лечение в больнице, и маленького мальчика Алешку увидела во сне. Да, это был просто сон, перепутанный с фактами реальности.

В эту ночь Ирина больше не смогла уснуть. Перебирала в памяти хронику сна и своей жизни. Есть диплом, любимая желанная работа, умеет ставить цели и добиваться их. Коллеги считают «подающей надежды», друзья и знакомые завидуют благополучию и ладу в их с Валерием семье.

Но радость не идет рука об руку. Все чаще на улице оборачивается посмотреть на счастливицу, к которой обращено детское «мама».

«Существую, а не живу. Для кого? Для чего?» – задавала она себе вопросы и не находила ответы.

Вспомнились непривычные чувства нежности, безусловной любви, которые она испытала к мальчику из своего удивительного сна. И в какой-то миг в сознании будто зажглась красная лампочка: «Это и был твой ребенок! Покалеченный медицинскими инструментами и собранный по частям Там».

Ирина нервно вскочила с кровати, прошлась по квартире, лихорадочно рассуждая: «Медсестра во сне сказала, что Алешка умер два месяца назад. Умер – Там. А вдруг тогда же где-то здесь родился?»

Эта мысль не покинула ее до утра.

Во время завтрака муж долго наблюдал за ее автоматическими движениями, а потом не выдержал, спросил:

– Ты тут, со мной, или все еще не проснулась?

Рассказывать ему о своих ночных образах и выводах не было желания. Да и вдруг решит, что у жены не все в порядке с головой. Улыбнулась в ответ. Усилием воли заставила быть «здесь и сейчас», привычно собрала ссобойку, чмокнула мужа в щеку перед тем, как закрыть двери, постояла немного, рассуждая, с чего начать, а затем решительно направилась к телефону.

– Иван Никодимович? Это Ирина… Очень важные семейные обстоятельства не позволят мне сегодня выйти на работу… И завтра… Вообще, прошу вас дать мне неделю за свой счет.

Главный редактор только открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ирина перебила его.

– Очень, очень спешу! До вечера найду минуту, чтобы принести вам заявление. А пока до встречи.

Телефонная трубка в руках редактора загундосила короткими гудками.

Компьютер, казалось, загружался целую вечность. Зато интернет сразу нашел адреса приютов и домов малюток.

«Сейчас или никогда… Сейчас или никогда…», – шептала Ирина.

Пока мышка шустро путешествовала по виртуальным страничкам, она пробовала интуитивно почувствовать, где начало пути к сыну. Понимала: теперь никто и ничто не заставит ее снова предать маленького мальчика с большими доверчивыми глазами.  Валерий может не одобрить ее единоличного решения, но она готова к любому повороту событий и найдет своего Алешку среди сотен, тысяч других обездоленных детей.

Тщательно оделась, сделала макияж, прическу. И к выходу направилась уже не суетливая особа, озабоченная чужими печалями и проблемами. Нет, порог квартиры переступила спокойная, неожиданно помудревшая женщина, которая точно знает, чем искупит свой грех.

Волнение выдавал только едва слышный шепот, похожий на заговор или молитву:

– Я иду, Алешка. Помоги мне почувствовать тебя, сынок.

Предлагаю также прочесть: 

• Взрослые люди (рассказ)
• Кофейный ритуал

Понравился ли вам рассказ «Алёшка»?